Трудно писать, когда всё — открытый сюжет… Но и интересно до чрезвычайности. И уж точно, не скучно. Ни жить, ни писать… Вот и жил, и творил замечательный человек, Олег Филатов. А потом взял и оставил нам загадку, загадку своего ухода. Может, совсем-ухода, а может, только с нашего горизонта событий. Кто бы это знал?..

Конечно, образование, учеба, вписанность в социум единомышленников — необходимы. Но с течением времени всё больше убеждаюсь, что не здесь надо искать истоки подлинного мастерства, лёгкого дыхания талантливой работы, моцартовской непосредственности творчества. Корни всего этого лежат где-то неизмеримо глубже. И только, будучи перемноженной на профессионализм и упорство Сальери, эта моцартовская неземная энергия даст фундаментальный результат.

Итак, живет в далёком советском Казахстане, в городе Актюбинске доктор Олег Петрович Филатов, активно живет, не спокойно. Работает врачом-психиатром в областной психиатрической больнице, пишет диссертацию. Организовывает киноклуб, что-то снимает и монтирует сам на 8-мм и даже 16-мм пленке. Как-то всё это именно вместе оказывается важным, и «важнейшим из всех искусств» получается кино. И нет позорнее, чем быть каким-то дилетантом-любителем. И поэтому, раз так, надо дальше учиться, — теперь уже киномастерству. Так осенью 1986 года в мастерской режиссуры документального фильма ВГИКа (у известнейшего В. Лисаковича) появляется студент Олег Филатов.

Непростую судьбу выбирает себе Олег, и непростой финал открывается в этой истории, и не в короткой вступительной статье нам во всем этом разбираться. Наша задача проще: мы представляем на суд зрителей только три законченных режиссёрских работы этого (в те годы) студента ВГИКа.

…Первый курс. Элементарное (если не сказать примитивное) задание по монтажу: из обрезков пленки, взятых в корзине вгиковской монтажной, склеить что-нибудь вразумительное на 10 минут.
Меньше 16 мин не получилось, что в принципе не устраивает Виктора Лисаковича и вызывает даже его гнев, но Олег умеет настоять на своем. Так появился первый фильм этого сборника «Болеро» — великолепная монтажная работа, включившая в себя редчайшие, можно сказать, уникальные по выразительности кадры. Но как они собраны! Какая обличительная сила таится в них! Всей человеческой цивилизации здесь вынесен страшный приговор. Нищета, почти животное существование за гранью бедности в третьем мире; война, насилие, смерть, и карнавальный круговорот человеческого бытия на земном шаре: пляски индейцев и африканцев, пляски на Елисейских полях, пляски Ку-Клукс-Клана, гламурные пляски экстравагантных девиц под наркотой. Куда несётся весь этот карнавал?

И всё это под непрерывно повторяющуюся, то эмоционально усиливающуюся, то затихающую, композиционно-циклическую музыку Равеля.
«Болеро» Олега Филатова никак не уступает по выразительности знаменитому «Обыкновенному фашизму» Ромма, а если точнее, то его гигантскому обличительному коллажу «И всё-таки я верю…».

«Метаморфоза» — срединный фильм этого сборника наиболее классичен. Тут меньше ограничений внешними обстоятельствами, постановка задачи приближается к профессиональной: вот тебе немножко ресурсов на курсовую работу, что хочешь, то и снимай. Тут можно не только выявить скрытые возможности, таящиеся в материале (отснятом кем-то другим, как в первой работе). Теперь можно самому выбирать и организовывать этот материал. И с задачей этой Олег справляется великолепно! Он выбирает, как всегда, весьма нетривиальный сюжет — нет, не только сюжет, а целый фрагмент, кусок действительности, находящийся на пересечении нескольких смысловых потоков жизни общества. Он подвергает серьёзному анализу площадку, где сходятся тематика личная, почти интимная и социальная, общечеловеческая; гламурная до глупости и неотложно здравоохранительная до боли; прихотливая забава толстосумов и неотложная потребность людей добиться результата хотя бы ценой последних копеек…

Фильм снят в лабораториях и операционных Московского НИИ косметологии… Сколько вы знаете фильмов — любых: игровых, документальных, научно-популярных, построенных на этом материале? Да, что-то, где-то вроде было, но мне лично не вспоминается ни одного! Ну, последний Альмадовар, но это — Альмадовар, и совсем о другом. А материал уникальный, взрывной. И вот что обращает на себя внимание в первую очередь: за окном 1987-88 годы, полным ходом идет перестройка, в чести, так сказать, проблемы духовные. Все заняты исследованием вопросов морали, совести, доблести и героизма человеческого, а Олег, как будто, вопреки и наперекор этому потоку обращается к телесному, причем, в самом буквальном, неприглядном даже смысле.

Я помню в то время, появилась у меня идея схожая. Тогда, прогуливаясь по Садовому, может, из Музея Кино в Союз кинематографистов, с одного просмотра шедевра кино морального беспокойства на очередной политический или философский памфлет, я обнаружил где-то в парке, кажется, это был сад Аквариум (нет, на Патриарших это было, точно и… — символично!), немалое количество слегка возбужденных и странно суетящихся фей каких-то. Совершенно не мог понять, что это за сборище и только разу с третьего, наверное, получил-таки ответ (в те годы ещё потупив глаза): «Тут отбор на конкурс красоты «мисс такая-то»». «Эге-ге», — присвистнул я: «Может не в жарких холлах госдумы и дискуссионных клубах политиков, а именно здесь и творится история будущей России?» Недалек от истины был вывод, как оказалось…

Так вот, уверен, именно в таком русле действовал и мыслил Олег, работая над своей «Метаморфозой». Как-то неоправданно вознеслись многие духом в немыслимые эмпиреи, планируя пути в будущее для нашей страны. Как-то быстро и легко отождествили прекрасное с добрым, личное благополучие с общественной пользой, служение обществу с процветанием своих семейных делянок. Это бросалось в глаза тогда! Явно, но не многим…
И если уж на то пошло, если уж так хочется и надо, если мы затеваем не просто косметический ремонт нашего государства, а приводим безобразные внешние искажения в соответствие с прекрасной (по крайней мере, тогда так казалось) внутренней сутью социализма, то готовьтесь по-настоящему!…

Фильм тщательно, не торопясь, разными ракурсами, цитатами из писем и интервью пациентов готовит нас к этому моменту истины. Вдруг, на экране — симпозиумы, конгрессы, общественно-политические и религиозные деятели; кадр уменьшается до крохотного размера и … началось! Хруст, кости, мясо, кровь, силикон! И ещё нужны профессионалы, специалисты, а их затаптывают, им не дают работать как надо, их выживают! И нужны деньги, ресурсы, квитанции со штампом «оплачено». А нет ресурсов, становиться в очередь бессмысленно — материалов для операции попросту нет! А косметология, оказывается, лечит социальные болезни: наша внешность меняет нашу душу. И неявно звучит вопрос: «Готовы ли вы ко всему этому? Может, обойдёмся как-нибудь неказистенько. Протянем, как раньше?» Похоже, нет! Как раньше не получится! И маленькой подсказкой-надеждой звучит последняя цитата, из весьма несерьёзного, но искреннего письма: «Я глубокий атеист, но благодарю Бога…»

Я написал об этой работе Олега, как о серьезном фильме, показанном на многих экранах, принятом зрителем, — так у меня получилось. Но этого ничего не было, напомню, — это всего лишь студенческая курсовая, даже не дипломная, работа, да ещё не так просто было её защищать в этих ханжеских художественных советах образца 1989 г. Не было тогда возможности всерьёз двигать фильм к зрителю, да и времени у Олега не было.Он торопился, торопился творить, жить, познавать новое, использовал малейшие возможности для съемок задуманных им фильмов.

1989 год. В СССР полным ходом идет перестройка, выстраиваются новые отношения с США и Европой, открываются новые возможности. Олег на месяц летит в Америку с группой молодых студентов-вгиковцев, чтобы снять фильм о Нью-Йорке.

Что может снять в Америке и про Америку советский студент, выросший не только вне контекста зарубежной/американской/капиталистической/нью-йоркской жизни, но и вообще предшествующие годы, загруженный сугубой учёбой, работой? Идею подсказывает сама жизнь: в первые же дни своего путешествия он знакомятся с удивительным ньюйоркцем Джимом Пауэром, называющим себя Mosaicman (с него-то и начинается фильм). Джим выкладывает мозаичные стены и столбы на улицах Манхэттена из подручных материалов: битой посуды, всевозможных черепков, разломанных автомобильных фрагментов, которыми в изобилии его снабжает симпатизирующее население. И руководствуясь принципом «Всё есть во всём, учитесь только видеть», Олег создает свою «Мозаику».

С тщательного, медленного, сверхкрупного панорамирования деталей, составных элементов мозаик Джима Пауэра и начинается американский фильм Олега. И, поверьте, это захватывающее, увлекательное зрелище. Потому, что эти кусочки битых чайников, тарелочек, блюдец, иногда с надписями, иногда с какими-то странными рисунками-символами, несут память о своем прошлом, о том уютном, устойчивом, налаженном быте, частью которого они являлись, создают какую-то магию нашей причастности, даже былого присутствия в нём. Очень здорово! И очень точно!

Очень глубокое метафизическое наблюдение и очень точный прием для создания фильма выбирает Олег. И складывает свой Нью-Йорк кусочек за кусочком, кадрик за кадриком, фильм, как мозаику. « Удивительный фильм», — похвалил их выдающийся Ролан Быков: «Здесь в каждом кадре что-то происходит!» Диву даёшься, как можно так творчески, содержательно, удачливо видеть события, происходящие в окружающем пространстве. Вот уж, действительно – охотники за кадрами! Они ведь не постановочные. Вот какие-то странные часы (никогда не видел таких) с перепутанными цифрами на циферблате; вот пара работяг, что-то ремонтируют на крыше огромной мечети; уникальные типы ньюйоркцев, уличные музыканты и невероятные мыльные пузыри. Изысканный монтаж…

И ещё одно качество фильмов Олега Филатова обязательно необходимо отметить: потрясающая работа со звуком, во всех его фильмах начиная с самого первого. Очень тонкая, богатая звуковая палитра, закадровые и внутрикадровые звуки, голоса, озвученные письма, шум живой улицы и, конечно же — музыка. Сложнейшие произведения авангардных современных российских композиторов Софии Губайдулиной, Альфреда Шнитке, знаменитое «Болеро» Мориса Равеля очень точно взаимодействуют с монтажной структурой фильмов Олега, создавая цельное и мощное аудио-визуальное пространство его работ.

Не время и не место здесь писать о том, что было потом. Собственно были семья, дочь, более 10-ти лет плотной творческой работы в стол. Постоянные попытки запуститься с серьёзным полным метром. Поиски денег на окончание незавершенных фильмов, бытовое обустройство в Москве (Олег не был москвичом). Состоявшийся доктор, без пяти минут заведующий отделением, доктор Олег Петрович Филатов из Актюбинска. Доктор, пришедший в искусство, в творчество это почти всегда на грани дозволенного. Во всех смыслах. Это очень остро по форме и пророчески по содержанию. Доктор Чехов, доктор Булгаков…

И история этого странного его исчезновения — ухода …

Много загадок, тайн и странных совпадений. Даст Бог, эти загадки как-то разрешаться. Одно только хочу отметить. В начале перестройки, да и потом, позже, мы теряли самых лучших, самых порядочных, самых, самых… Или это нам всегда так только кажется? Нам, остающимся без них, на ледяных ветрах бытия.
А что осталось, кроме памяти близких? Масса отснятого, незавершённого в монтаже материала, практически, для 2-х полнометражных фильмов. И эти три маленьких, не побоюсь этого слова — шедевра. Фантастически точных документа ушедшей эпохи.

Кто бы мог подумать? Казалось, просто ученические работы …

Анатолий Синицын