Болеро — это испанский танец, торжество противоречия между стабильным ритмом и неудержимыми чувствами.
Противоречивость привлекательна и любопытна. Из любви к игре с противоположностями, человек не только ищет проблемы, но и создаёт их, предвкушая радость от возможности решить.

Шестнадцати минут внимательного, предельно отстранённого наблюдения за жизнью неизвестных, непонятных, разных людей оказалось достаточно, чтобы обнаружить: Земля переполнена неразрешёнными задачами, непройденными лабиринтами, брошенными и забытыми вызовами. Противоречивость, созданная, чтобы заинтриговать и развлечь, обратилась в силу самоуничтожения, неконтролируемую ядерную реакцию. Оказывается, теперь стабильность не реальна, реальности множатся, утомительно множатся, и лёгкий рассинхрон тешит наше воображение, якобы приоткрывая дверцу в изменённое состояние сознания — туда, где чувства по-прежнему неудержимы. Люди вовсе не несчастны, мы получаем свою долю удовольствия. Но что общего между радостью от решения головоломки и радостью от дозволенности не ломать голову, бросить задачу нерешённой? Достаточно, чтобы спутать.

Фильм «Болеро» сделан из мусора, из обрезков плёнки, хранившихся в архиве ВГИКа. Остатки документальных съёмок, будучи организованными в ритмическую структуру, превращаются в нечто безусловно ценное, предельно правдивое, возможно, более правдивое чем то, что не было выброшено. Так мусорным кучам, найденным на территории древних поселений, археологи подчас доверяют больше чем самым прекрасно сохранившимся захоронениям и памятникам.

Время, попавшее в кадры «Болеро», кажется, ещё не ушло в древность, не засыпано толстым «естественным» слоем грунта. Не похоже, что это время вообще куда-либо ушло (фильм вполне мог бы быть созданным в 2014 году и оказаться современным). Но дистанция между проблематичным и привычным не меньше (если не больше), чем дистанция между забытым и актуальным. Наше недавнее прошлое, как и недавнее настоящее — в высшей степени проблематично, поэтому немудрено, что методы, придуманные когда-то для изучения «архаики» и экзотики, переросли теперь в методы изучения современности и повседневности. Безусловно, «Болеро» — это не научное исследование, но именно таким видят мир антропологи, каким он проявлен в фильме.

Кроме мощного этического посыла «Болеро» несёт в себе сложную красоту, которая рождается не из противоречия, не из логической игры, но из данности. «Вселенная благожелательна» — один из лозунгов моего отца — был вполне реализован в его первом фильме и, надеюсь, будет принят зрителями, как бы далеки они не оказались от автора в пространстве и во времени.

Василиса Филатова